Как ученый получил грин-карту и зарабатывает на мобильных приложениях в США

И тогда мой брат-математик-программист предложил мне заняться разработкой мобильных приложений. Летом 2012 года я сидел в своей лаборатории в Беркли и проклинал бессмысленность своего проекта в частности и организацию всей академической науки в целом. Но уже не зависеть ни от грантов, ни от профессоров. Я глянул, что это за сфера, и мне понравилось: казалось, что можно выпустить десяток простых игрушек, заработать на них миллионы и потом заниматься, чем душа пожелает, хоть той же химией.

И мой брат, и я находились в США по студенческим визам: он все еще учился в аспирантуре, а я работал постдоком в статусе OPT — практический тренинг после получения степени из американского университета. В этом плане была одна загвоздка. А так как я планировал зарабатывать миллионы, то хотел, чтобы все было легально. С иммиграционной точки зрения легально начать свой бизнес в США в этом статусе было нельзя.

Не все ли равно, где клепать простые мобильные приложения? Я даже подумывал о том, а не вернуться ли мне в Питер. Но почитал, что люди пишут. В России даже налоги ниже. В США все же понятнее: Apple и Google — компании американские, и деньги приходят на счет в американском банке в один клик. И как-то очень мне не захотелось делать все через офшор, чтобы обойти валютный контроль. Получу — будет у меня американский бизнес. Поэтому я засел разбираться, что такое грин-карта и как ее получают ученые. Не получу — будет российско-белизский.

Но по мере чтения сайтов и форумов у меня начало складываться впечатление, что для получения грин-карты по категории EB-1A не нужно не только Нобелевской премии, а можно и PhD степени не иметь, а у меня одна была (по химии из Университета Питтсбурга). Изначально я намеревался только понять основную терминологию, чтобы было понятно, о чем спрашивать адвоката.

В Беркли я получал 2600$ в месяц «чистыми», из которых 1350$ отдавал за аренду студии рядом с кампусом. «Какой же я ученый, — спрашивал я сам себя, — если написав диссертацию на 250 страниц, прочитывая десяток научных статей еженедельно, я не смогу понять 10-страничную инструкцию USCIS (американского агентства, которое занимается иммиграционными делами) и написать 15-страничную петицию?» Да и постдоки в США не жируют, не так легко было согласиться отдать 5000$ адвокату.

Самым долгим этапом было получение рекомендательных писем от профессоров. И за пару недель я написал такую петицию, что самому понравилось. Я написал 14 профессорам: и тем, с кем работал, и тем, кого лично не знал, но кто работал в той же области и цитировал мои статьи. По закону такие письма не требуются, но все их собирают, и ими очень удобно доказывать критерии о значительном научном вкладе. Скоро у меня на руках было 9 писем.

Я заявил четыре критерия: Категория EB-1A — люди с экстраординарными способностями в чем-либо — подразумевает доказательства минимум трех критериев из десяти, сформулированных в законе.

Я запросил ускоренное рассмотрение петиции и стал ждать ответа USCIS. Опыта рецензирования статей для научных журналов, который другие ученые чаще всего указывают еще одним критерием, у меня тогда не было. Я так никогда не узнаю, какие из этих 4 пунктов мне зачли, потому что ответ пришел через неделю, и он состоял из одного листа — моя петиция была одобрена, без каких-либо дополнительных пояснений.

Процесс многостадиен и небыстр. Но одобрение петиции I-140 — еще не грин-карта. Сейчас еще ввели личное интервью, на которое в 2012 году по рабочим категориям почти не вызывали. Нужно было подать еще одну форму I-485 для смены статуса с неиммиграционного на постоянного резидента, а попутно пройти медицинское обследование и сдать отпечатки пальцев. Я только сейчас понимаю, насколько мне повезло попасть в локальный минимум по срокам: я получил заветную зеленую карточку через два месяца после подачи I-485, а сейчас люди ждут ее год и дольше.

Я никогда не обманывал USCIS насчет своих планов и писал в петиции и о желании разрабатывать мобильные приложения, и о невозможности собственного бизнеса в США в неиммиграционном статусе. В ноябре 2012 года я стал постоянным резидентом США, что открывало мне возможность заняться собственным бизнесом — свободным творчеством без начальников и подчиненных, как я его видел. Разумеется, все это преподносилось под научно-образовательным соусом: я собирался и дальше применять мои «экстраординарные» способности в химии.

Мне даже обидно стало: за несколько месяцев я столько узнал про эту иммиграционную категорию, а полученные знания мне лично больше никогда не пригодятся. Но первым желанием после получения грин-карты было похвастаться и поделиться полученными знаниями. Мои читатели меня обычно поддерживают, но когда я заявлял, что собираюсь подавать на грин-карту без адвоката, некоторые доброжелатели скептически отмечали, что гарвардским профессорам по этой категории отказывали. Я сразу же поделился своим успехом в личном блоге в живом журнале.

Много лет я посылал его по е-мейлу, пока руки не дошли создать отдельный сайт с примерами петиций, моей историей и ответами на часто задаваемые вопросы. Но помимо желания посрамить скептиков и вдохновить своей историей друзей-постдоков я предложил поделиться своим примером петиции с каждым, кто его у меня попросит.

Более 30 человек написали мне потом, что тоже смогли получить грин-карты, переписав мою петицию под свои достижения по EB-1A или по другой категории EB2-NIW, которая тоже позволяет подаваться самому, без работодателя. За прошедшие годы я послал больше 250 примеров петиции. Среди историй успеха преобладали такие же постдоки, уже работавшие в США, каким был я, но были и люди далекие от науки: фотограф, художница, преподаватель вокала. И это я не считаю людей, которые все же обратились за помощью к адвокатам.

Я всегда подчеркивал, что я не адвокат, а просто хороший ученый, который получил грин-карту. Для меня обсуждение иммиграционных дел стало своеобразным хобби. Но на жизнь тоже надо было зарабатывать, а с мобильными приложениями дела пошли не так быстро и радужно, как я фантазировал. Потому не брал ни с кого ни копейки: одни люди волонтерят, расчищая тропинки в национальных парках, а я считаю своим волонтерством просвещение людей о том, как самостоятельно получить грин-карту.

А когда попробовал учиться, понял, что это не мое. Программировать я никогда не умел. Но у него не было грин-карты, которая позволила бы ему легально получать деньги от Google в США, а у меня такая карточка теперь была. К счастью, мой брат-близнец программировать умел. И все заработанные деньги я тоже забираю себе. И мы пришли к следующему разделению труда: мой брат пишет код, я делаю все остальное.

Мы выпустили несколько простых приложений-игр, которые принесли какие-то смешные 100$ за первый год. Но заработанных денег не было. Но я продолжал работать над приложениями и оставался оптимистом. Мои сбережения подошли к концу, и это брат выдавал мне, «великому бизнесмену», деньги на поддержание штанов.

У него стабильно получалось приносить 0,50$—1$ в день. Я заметил, что все наши приложения быстро проваливаются в ноль, кроме одного — викторины для изучения букв греческого алфавита. — подумал я. «Что если сделать не один тест, а сто? Брат вначале был против этой моей гениальной идеи, но ему же меньше кода писать: достаточно написать одно приложение-квиз, а дальше я смогу выпускать новые приложения, лишь меня темы. — Ведь так можно получить 100$/день, а на эти деньги уже можно жить в США, я постдоком не сильно больше получал». Химик я или не химик. Учить же можно не только греческие буквы, а, например, химические соединения.

Сто штук я так и не создал. И начался мой марафон по созданию ста приложений. Выпустив пять десятков викторин на самые разные темы (iOS, Android), я решил взять паузу и заняться другими проектами, тем же сайтом для иммиграционных петиций. Наше 13-е приложение — о штатах США — стало стабильно приносить уже не доллар, а 10$ каждый день.

Приложения к тому времени приносили уже достаточный доход, чтобы мы оба могли с него жить. Кстати, мой брат, переписав мою петицию под свои достижения, получил свою грин-карту по той же EB-1A категории через два года после меня. Я для себя выделил три вещи, которые мы сделали правильно: Многие инди-разработчики считают, что такую ситуацию уже можно назвать успехом.

Химия оказалась довольно узкой областью, и десяток химических приложений сейчас приносят 3% от всех доходов. 1) Создали много приложений на разные темы. А вот география (флаги, столицы) неожиданно стала самой прибыльной.

Самые популярные наши приложения сейчас доступны на 23 языках. 2) Перевели приложения на много языков. Я их не знаю, но с помощью Fiverr, Google Translate и Wikipedia, где есть названия всех стран на многих языках, перевел все очень бюджетно. Русский приносит меньше 10%, а в лидерах даже не английский, а немецкий и французский.

Многие говорят, что ASO не работает. 3) ASO — оптимизация описаний и ключевых слов. Как химик заверяю, что 20 миллионов скачиваний — это все «чистый органический трафик». Но мы никогда не занимались платным продвижением наших приложений. Я думаю, что и то, и другое. Удача это или результат кропотливого труда?

Но в этом году ниже $15k в месяц мы не опускались (доходы почти исключительно от рекламы AdMob). Приложения зарабатывают по-разному. Мы живем в Сиэтле, потому что мне нравится сочетание заснеженных гор и «большой воды».

Никто не указывает мне, что я должен делать, когда мне работать и сколько мне отдыхать. Через пять с небольшим лет после получения грин-карты я стал гражданином США и ценю ту свободу — личную и финансовую — которой обладаю. Я постоянно помню, что грин-карта — лишь средство, приложения — тоже средство. Но цель — накопить достаточно денег, чтобы заниматься наукой без государственных грантов, — не достигнута. Поэтому буду работать дальше, хоть я и экстраординарный лентяй.

И мой брат, и я находились в США по студенческим визам: он все еще учился в аспирантуре, а я работал постдоком в статусе OPT — практический тренинг после получения степени из американского университета. В этом плане была одна загвоздка. А так как я планировал зарабатывать миллионы, то хотел, чтобы все было легально. С иммиграционной точки зрения легально начать свой бизнес в США в этом статусе было нельзя.

И тогда мой брат-математик-программист предложил мне заняться разработкой мобильных приложений. Летом 2012 года я сидел в своей лаборатории в Беркли и проклинал бессмысленность своего проекта в частности и организацию всей академической науки в целом. Но уже не зависеть ни от грантов, ни от профессоров. Я глянул, что это за сфера, и мне понравилось: казалось, что можно выпустить десяток простых игрушек, заработать на них миллионы и потом заниматься, чем душа пожелает, хоть той же химией.

Но по мере чтения сайтов и форумов у меня начало складываться впечатление, что для получения грин-карты по категории EB-1A не нужно не только Нобелевской премии, а можно и PhD степени не иметь, а у меня одна была (по химии из Университета Питтсбурга). Изначально я намеревался только понять основную терминологию, чтобы было понятно, о чем спрашивать адвоката.

Не все ли равно, где клепать простые мобильные приложения? Я даже подумывал о том, а не вернуться ли мне в Питер. Но почитал, что люди пишут. В России даже налоги ниже. В США все же понятнее: Apple и Google — компании американские, и деньги приходят на счет в американском банке в один клик. И как-то очень мне не захотелось делать все через офшор, чтобы обойти валютный контроль. Получу — будет у меня американский бизнес. Поэтому я засел разбираться, что такое грин-карта и как ее получают ученые. Не получу — будет российско-белизский.

Самым долгим этапом было получение рекомендательных писем от профессоров. И за пару недель я написал такую петицию, что самому понравилось. Я написал 14 профессорам: и тем, с кем работал, и тем, кого лично не знал, но кто работал в той же области и цитировал мои статьи. По закону такие письма не требуются, но все их собирают, и ими очень удобно доказывать критерии о значительном научном вкладе. Скоро у меня на руках было 9 писем.

В Беркли я получал 2600$ в месяц «чистыми», из которых 1350$ отдавал за аренду студии рядом с кампусом. «Какой же я ученый, — спрашивал я сам себя, — если написав диссертацию на 250 страниц, прочитывая десяток научных статей еженедельно, я не смогу понять 10-страничную инструкцию USCIS (американского агентства, которое занимается иммиграционными делами) и написать 15-страничную петицию?» Да и постдоки в США не жируют, не так легко было согласиться отдать 5000$ адвокату.

Я заявил четыре критерия: Категория EB-1A — люди с экстраординарными способностями в чем-либо — подразумевает доказательства минимум трех критериев из десяти, сформулированных в законе.

Я запросил ускоренное рассмотрение петиции и стал ждать ответа USCIS. Опыта рецензирования статей для научных журналов, который другие ученые чаще всего указывают еще одним критерием, у меня тогда не было. Я так никогда не узнаю, какие из этих 4 пунктов мне зачли, потому что ответ пришел через неделю, и он состоял из одного листа — моя петиция была одобрена, без каких-либо дополнительных пояснений.

Мне даже обидно стало: за несколько месяцев я столько узнал про эту иммиграционную категорию, а полученные знания мне лично больше никогда не пригодятся. Но первым желанием после получения грин-карты было похвастаться и поделиться полученными знаниями. Мои читатели меня обычно поддерживают, но когда я заявлял, что собираюсь подавать на грин-карту без адвоката, некоторые доброжелатели скептически отмечали, что гарвардским профессорам по этой категории отказывали. Я сразу же поделился своим успехом в личном блоге в живом журнале.

Процесс многостадиен и небыстр. Но одобрение петиции I-140 — еще не грин-карта. Сейчас еще ввели личное интервью, на которое в 2012 году по рабочим категориям почти не вызывали. Нужно было подать еще одну форму I-485 для смены статуса с неиммиграционного на постоянного резидента, а попутно пройти медицинское обследование и сдать отпечатки пальцев. Я только сейчас понимаю, насколько мне повезло попасть в локальный минимум по срокам: я получил заветную зеленую карточку через два месяца после подачи I-485, а сейчас люди ждут ее год и дольше.

Я никогда не обманывал USCIS насчет своих планов и писал в петиции и о желании разрабатывать мобильные приложения, и о невозможности собственного бизнеса в США в неиммиграционном статусе. В ноябре 2012 года я стал постоянным резидентом США, что открывало мне возможность заняться собственным бизнесом — свободным творчеством без начальников и подчиненных, как я его видел. Разумеется, все это преподносилось под научно-образовательным соусом: я собирался и дальше применять мои «экстраординарные» способности в химии.

Более 30 человек написали мне потом, что тоже смогли получить грин-карты, переписав мою петицию под свои достижения по EB-1A или по другой категории EB2-NIW, которая тоже позволяет подаваться самому, без работодателя. За прошедшие годы я послал больше 250 примеров петиции. Среди историй успеха преобладали такие же постдоки, уже работавшие в США, каким был я, но были и люди далекие от науки: фотограф, художница, преподаватель вокала. И это я не считаю людей, которые все же обратились за помощью к адвокатам.

Много лет я посылал его по е-мейлу, пока руки не дошли создать отдельный сайт с примерами петиций, моей историей и ответами на часто задаваемые вопросы. Но помимо желания посрамить скептиков и вдохновить своей историей друзей-постдоков я предложил поделиться своим примером петиции с каждым, кто его у меня попросит.

Мы выпустили несколько простых приложений-игр, которые принесли какие-то смешные 100$ за первый год. Но заработанных денег не было. Но я продолжал работать над приложениями и оставался оптимистом. Мои сбережения подошли к концу, и это брат выдавал мне, «великому бизнесмену», деньги на поддержание штанов.

Я всегда подчеркивал, что я не адвокат, а просто хороший ученый, который получил грин-карту. Для меня обсуждение иммиграционных дел стало своеобразным хобби. Но на жизнь тоже надо было зарабатывать, а с мобильными приложениями дела пошли не так быстро и радужно, как я фантазировал. Потому не брал ни с кого ни копейки: одни люди волонтерят, расчищая тропинки в национальных парках, а я считаю своим волонтерством просвещение людей о том, как самостоятельно получить грин-карту.

А когда попробовал учиться, понял, что это не мое. Программировать я никогда не умел. Но у него не было грин-карты, которая позволила бы ему легально получать деньги от Google в США, а у меня такая карточка теперь была. К счастью, мой брат-близнец программировать умел. И все заработанные деньги я тоже забираю себе. И мы пришли к следующему разделению труда: мой брат пишет код, я делаю все остальное.

Сто штук я так и не создал. И начался мой марафон по созданию ста приложений. Выпустив пять десятков викторин на самые разные темы (iOS, Android), я решил взять паузу и заняться другими проектами, тем же сайтом для иммиграционных петиций. Наше 13-е приложение — о штатах США — стало стабильно приносить уже не доллар, а 10$ каждый день.

У него стабильно получалось приносить 0,50$—1$ в день. Я заметил, что все наши приложения быстро проваливаются в ноль, кроме одного — викторины для изучения букв греческого алфавита. — подумал я. «Что если сделать не один тест, а сто? Брат вначале был против этой моей гениальной идеи, но ему же меньше кода писать: достаточно написать одно приложение-квиз, а дальше я смогу выпускать новые приложения, лишь меня темы. — Ведь так можно получить 100$/день, а на эти деньги уже можно жить в США, я постдоком не сильно больше получал». Химик я или не химик. Учить же можно не только греческие буквы, а, например, химические соединения.

Химия оказалась довольно узкой областью, и десяток химических приложений сейчас приносят 3% от всех доходов. 1) Создали много приложений на разные темы. А вот география (флаги, столицы) неожиданно стала самой прибыльной.

Приложения к тому времени приносили уже достаточный доход, чтобы мы оба могли с него жить. Кстати, мой брат, переписав мою петицию под свои достижения, получил свою грин-карту по той же EB-1A категории через два года после меня. Я для себя выделил три вещи, которые мы сделали правильно: Многие инди-разработчики считают, что такую ситуацию уже можно назвать успехом.

Многие говорят, что ASO не работает. 3) ASO — оптимизация описаний и ключевых слов. Как химик заверяю, что 20 миллионов скачиваний — это все «чистый органический трафик». Но мы никогда не занимались платным продвижением наших приложений. Я думаю, что и то, и другое. Удача это или результат кропотливого труда?

Самые популярные наши приложения сейчас доступны на 23 языках. 2) Перевели приложения на много языков. Я их не знаю, но с помощью Fiverr, Google Translate и Wikipedia, где есть названия всех стран на многих языках, перевел все очень бюджетно. Русский приносит меньше 10%, а в лидерах даже не английский, а немецкий и французский.

Но в этом году ниже $15k в месяц мы не опускались (доходы почти исключительно от рекламы AdMob). Приложения зарабатывают по-разному. Мы живем в Сиэтле, потому что мне нравится сочетание заснеженных гор и «большой воды».

Никто не указывает мне, что я должен делать, когда мне работать и сколько мне отдыхать. Через пять с небольшим лет после получения грин-карты я стал гражданином США и ценю ту свободу — личную и финансовую — которой обладаю. Я постоянно помню, что грин-карта — лишь средство, приложения — тоже средство. Но цель — накопить достаточно денег, чтобы заниматься наукой без государственных грантов, — не достигнута. Поэтому буду работать дальше, хоть я и экстраординарный лентяй.

Дата публикации: 13.07.2018